Ричард Киракосян: «Россия может сделать опасный шаг для региона, попытавшись ввести миротворческие войска в Карабах»

ПОЛИТИКА - 13 Февраля 2017 - 10:49  |  Просмотров - 311

Интервью Первого Информационного с директором Центра региональных исследований, политолог Ричардом Киракосяном.

– Господин Киракосян, глава МИД Азербайджана Эльмар Мамедъяров заявляет, что они готовы вести переговоры по урегулированию конфликта, и сейчас армянская сторона должна проявить политическую волю.

– Я не согласен с главой МИД Азербайджана, он кривит душой. Если сказанное Мамедъяровым о том, что они готовы вести переговоры, является правдой (я бы очень хотел, чтобы так и было), то Азербайджан и Армения должны были принять Мадридские принципы и немедленно вернуться к серьезным дипломатическим переговорам, но это неправда, в особенности с учетом серьезного нападения со стороны Азербайджана в апреле прошлого года, а также вероятности возобновления военных действий в ближайшее время.

– Мамедъяров в интервью РИА Новости намекнул на какой-то «план» урегулирования, который он обсудил с Лавровым в Москве. О каком «плане» он говорит? Вы считаете, он реален?

– Я считаю, что российский и азербайджанский чиновники в ходе последних переговоров сконцентрировались на так называемом «плане Лаврова». В связи с этой темой я хочу сослаться на последние интервью моего коллеги Давида Шахназаряна, а вообще, на сегодняшний день Россия – нечто большее, чем просто страна, поставляющая оружие Армении и Азербайджану. Намного важнее то обстоятельство, что Россия может сделать опасный шаг для региона, попытавшись ввести миротворческие войска в Нагорный Карабах.

– Что именно сейчас происходит вокруг Карабаха, какие процессы Вы видите?

– Если откровенно, то ничего и не происходит, и это очень опасно. Дипломатия зашла в тупик, нет даже геополитической заинтересованности этой проблемой. В такой ситуации реальным динамичным фактором является вероятность нового нападения со стороны Азербайджана в ближайшие месяцы. У Азербайджана для этого есть две причины, первая – его некоторый успех в апрельских боях и способность захватить и удержать какие-то территории, вторая – обострение конфликта дает возможность властям Азербайджана отвлечь внимание своего общества от внутренних экономических проблем в стране.

– Почему Азербайджан нагнетает напряженность на линии соприкосновения в Нагорном Карабахе?

– Это не вопрос, потому что в действительности это – дальнейшее продолжение продолжающейся в течение нескольких лет стабильной эскалации. Говоря «эскалация», я имею в виду то, что Азербайджан не только нарушает режим перемирия на линии соприкосновения с Нагорным Карабахом, но также расширяет поле боя, совершая нападения и на Республику Армения. Эта эскалация выражается не только в виде роста числа погибших на линии соприкосновения, но и в том, что все больше применяются наступательные виды оружия и системы.

– Да, но Вы не согласны, что любое нарушение режима перемирия, любой выстрел или попытка диверсии со стороны Азербайджана преследует определенные политические цели – с тем, чтобы сорвать политические или дипломатические выгоды.

– Конечно, хотя Азербайджан посредством эскалации конфликта пытается получить внутриполитические, а не дипломатические дивиденды, но также важно помнить и напомнить, что режима перемирия больше не существует: после Апрельской войны были устные соглашения о прекращении огня, а не переподтвеждение имеющегося соглашения о перемирии. Это опасно, и, откровенно говоря, и Азербайджану не интересна международная реакция. Нет серьезных сдерживающих механизмов, никто и ничто не может остановить Азербайджан от совершения еще одного нападения.

– И вновь о Казанском документе. Как Вы считаете, в настоящее время стороны ведут переговоры именно вокруг этого варианта?

– Нет, я уверен, что они не ведут переговоров. В процессе урегулирования мы видим возвращение к дипломатическим основам в двух целях – сохранять продолжение переговоров и встреч, и второе – предотвратить широкомасштабную войну. Серьезных переговоров нет.

Важно следующее: если мы признаем вероятность нового военного нападения со стороны Азербайджана, то в отличие от апреля прошлого года, сегодня есть два фактора, которые создают совершенно иную ситуацию. Прежде всего, если/когда Азербайджан нападет, то у него уже не будет компонента неожиданности, то есть, он больше не сможет разыграть эффект неожиданности, как это сделал в апреле 2016 года. Во-вторых, ВС Армении и НКР намного лучше вооружены и намного лучше подготовлены для того, чтобы отразить любое нападение.

– В любом случае, чем дальше, тем ситуация усложняется, в особенности в общественных восприятиях, люди хотят понять – в конце концов, как можно стабилизировать ситуацию на линии соприкосновения.

– Да, но будем откровенны: если опасность нападения исходит только с одной стороны, то армянская сторона очень немногое может сделать. Тем не менее, есть односторонние меры, которые мы должны рассматривать даже в условиях отсутствия процесса мирных переговоров. Мы должны принять ту реальность, что Азербайджан сегодня подрывает стабильность и безопасность региона.

– Вы имеете в виду, что армянская сторона должна действовать более агрессивно – в военном смысле?

– Не агрессивно, потому что военное преимущество Армении и Карабаха основано на оборонительных решениях, Армения и Нагорный Карабах не имеют территориальных претензий.

– Но как можно сдержать азербайджанскую сторону в военном смысле?

– Это возможно сделать только посредством обороны. Сейчас не время для превентивных нападений с армянской стороны.

– Вы видите в ближайшие месяцы реальные перспективы возобновления переговоров вокруг урегулирования конфликта?

– Нет. На то есть две причины. Первая заключается в том, что Нагорный Карабах вытеснен из переговорного процесса, Армения чувствует, что Азербайджан не заинтересован в дипломатии. Среди азербайджанцев есть глубочайшее разочарование в том плане, что мирный процесс не оправдал их ожиданий. Мы должны лучше понять их отчаяние, которое сейчас проявляется очень опасным способом – в военном плане. А вообще, реальный дипломатический процесс станет возможным только после следующего этапа военных действий.

– То есть, мы в любом случае должны ждать следующего этапа военных действий?

– Я бы сказал, что реалистичным является апрель, если основываться на факторах местности, топографии, погоды и политико-дипломатического календаря.

– Нынешняя ситуация очень похожа на период, предшествующий апрелю прошлого года, не так ли?

– Напротив, совершенно другая. Апрельская война была неожиданным нападением со стороны Азербайджана, что стало первым военным успехом азербайджанцев с 1990-х годов. Сегодняшняя реальность совершенно иная.

– Какой активности можно ожидать со стороны Соединенных Штатов в период президентства Трампа? Насколько американская сторона будет вовлечена в этот процесс?

– С одной стороны, на протяжении лет Соединенные Штаты не имели отдельной политики касательно Армении или нашего региона: она была одним из подпунктов отношений США-Россия.

Во времена администрации Трампа все может быть и хуже. Мы должны ожидать того, что этот регион в значительной мере будет игнорироваться со стороны Трампа. Проблема не в том, что делает Трамп, а в том, чего Трамп не делает – по сути, сдав этот регион Путину. Вследствие этого возникнет некоторый вакуум, который в первую очередь и быстрее всех восполнит Россия. Это означает, что России укрепит свою роль лидера и принимающего решения в карабахском вопросе – в плане контроля и реакции на Карабахский конфликт.

1in