Фраза «мир сам по себе - гарантия безопасности» удобна в публичной речи, но уязвима аналитически.

Лидер оппозиционной фракции «Армения», бывший министр обороны Сейран Оганян, публично заявил о намерении «пересогласовать» пункты мирного соглашения с Азербайджаном после смены власти. Его тезис можно свести к нескольким ключевым пунктам: сначала - подробный поэлементный разбор соглашения, затем - выработка «проармянской» позиции и продвижение ее через переговоры.

Предварительно получив формирование национальных гарантий безопасности и восстановление внутренней устойчивости армии. Оганян критикует позицию действующего руководства, которое, по его словам, упрощенно заявляет, что «мир сам по себе - гарантия безопасности». Что стоит за этими словами и насколько они аргументированы?

Ключевая логическая мысль Оганяна - мир не является самоподдерживающейся гарантией безопасности. Мир - это желаемый результат внешней и внутренней политики, но он поддерживается ресурсами и институтами: эффективной обороной, системой сдерживаний и гарантий, механизмами проверки и международными обязательствами, подкрепленными средствами их исполнения.

Если эти институты слабы или отсутствуют, «мир» может оказаться хрупким и легко поддаваться внешнему давлению или односторонним нарушениям. Такой взгляд соответствует базовой логике безопасности: статус стабильного мира требует гарантий, а не деклараций. Добавлю также, что Оганян  справедливо называет «национальной гарантией» прежде всего армию и внутреннюю устойчивость.

Это не просто риторика: в международной практике сила оборонных структур часто служит фактором сдерживания и дает государству пространство для устойчивых переговоров. Если армия восстановлена, реформирована и оснащена таким образом, чтобы удерживать стратегические линии и защищать население, это укрепляет позицию государства за столом переговоров. Отсюда вывод: требования к любому пересмотру договоров следует начинать не с деклараций, а с реальной оценки возможностей национальной обороны и с планов их усиления.

Оганян прав  и в том, что есть также «международные гарантии»: двусторонние и многосторонние договоры, механизмы мониторинга, присутствие международных организаций или гарантов, верификационные миссии. Любая статья мирного соглашения должна иметь прописанные механизмы контроля и санкций за нарушения — иначе документ остается набором слов. Практическая рекомендация очевидна: если вести речь о пересмотре соглашений, нужно заранее заботиться о внешних участниках и гарантах, которые готовы взять на себя обязательства по контролю и поддержанию стабильности.

Пересмотр договоров всегда политически рискован. С одной стороны, открытие пунктов соглашения может дать шанс исправить односторонние подходы и зафиксировать интересы. С другой - это может привести к дипломатическим трениям, росту недоверия со стороны партнёров и перемещению переговорной повестки в зону политических манипуляций. Именно поэтому Оганян настаивает: прежде чем начинать «пересогласование», необходимо иметь крепкую внутреннюю платформу - чтобы внешние стороны воспринимали инициативу как предмет разумного диалога, а не как попытку пересмотра в условиях слабости.

Критика оппозиции о намерении «пересмотреть» соглашения неизбежно сопровождается вопросами о мотивации: это стремление защитить национальные интересы или политическая тактика в преддверии выборов? Аналитически корректный подход - отделять аргументы и факты от политической конъюнктуры. Если аргументы о необходимости гарантий и верификации выдерживают проверку по сути, то их разумность не исчезает из-за политической выгодности для оппонентов. Обратное тоже верно: если пересмотр предлагается без четкого плана по гарантиям  - он может быть вреден вне зависимости от политических целей.

Фраза «мир сам по себе - гарантия безопасности» удобна в публичной речи, но уязвима аналитически. Мир может ослаблять риск немедленного насилия, но не устраняет стратегических угроз — особенно если у одной стороны сохраняются лишённые прозрачности военные резервы, нерешенные территориальные вопросы или продолжающаяся враждебная риторика. Следовательно, подобные формулировки требуют подкрепления институциональными шагами: реформой армии, планами мобилизационной устойчивости, профессионализацией командования и внедрением механизмов международного контроля.

В публичных дискуссиях часто звучит аргумент о «памяти об ошибках и преступлениях предшественников», который может интерпретироваться двояко. С одной стороны, историческая память - важный источник политической ответственности и предостережения от повторения ошибок. С другой - стремление апеллировать к памяти как к оправданию новых, потенциально рискованных шагов без ясных гарантий опасно.

В этом смысле аргумент Оганяна о том, что опыт прошлого должен быть учтен, но не заменять собой институты безопасности - представляется взвешенным.

Безусловно, тезисы Оганяна заслуживают серьезного рассмотрения. Ведь даже беглый разбор его ключевых утверждений показывает: требование поэлементного анализа соглашений и предшествующее укрепление национальных гарантий - это не только риторика, но и логически последовательный рецепт, который уменьшает риски при пересмотре международных договоренностей. Услышат ли его действующая власть и общество? Время покажет.