После капитуляции в Арцахе нынешняя наша  власть во главе с Николом Пашиняном, похоже, решила идти до конца по пути морального саморазрушения.

Можно по-разному относиться к путинской России. Можно и презирать ее за кровавое вторжение в Украину, за циничное разрушение международного права, за имперскую риторику и за ту лживую, агрессивную пропаганду, которая делает ложь нормой государственной политики. Можно испытывать брезгливое чувство при виде Марии Захаровой - рупора режима, который отравил собственное будущее и навязал миру войну, ложь и страх.

И все же, как бы ни было неприятно это признать, в одном конкретном случае эта трубадурша кремлёвского режима права.

Да, именно она - Захарова, официальный голос путинской внешней политики,- сказала то, что сегодня должны были бы сказать мы сами. Она выразила потрясение тем, что в самой Армении тема Геноцида армян - та самая святыня, на которой зиждется национальная идентичность, духовная память и международная субъектность - вдруг стала предметом сомнений, торга и «переосмысления».

Это звучит страшно. И ещё страшнее то, что это не выдумка кремлевской пропаганды, а реальность современной Армении. Да, после капитуляции в Арцахе нынешняя наша  власть во главе с Николом Пашиняном, похоже, решила идти до конца по пути морального саморазрушения. Поражение, утрата, боль - вместо того чтобы стать толчком к переосмыслению и укреплению национальной воли, превратились в инструмент политического приспособленчества.

Пашинянская команда делает все, чтобы ублажить Анкару и Баку, - под лозунгами «мира», «региональной стабильности» и «новой эпохи». Но за этими красивыми словами скрывается холодный расчет: сдать всё, что мешает им удержаться у власти и встроиться в геополитическую архитектуру, выгодную сильным соседям. Арцах - сдан. На очереди - сама память, святая память о Геноциде 1915 года.

Из стана представителей власти звучат голоса политиков и экспертов, призывающих «пересмотреть подход» к этой теме, «избавиться от исторических комплексов», «жить будущим, а не прошлым».

И если раньше такие заявления вызывали бы бурю негодования, то теперь многие в Армении  предпочитают молчать или даже поощрять подобные «новаторские» взгляды. И это - национальная трагедия.

Ведь, Геноцид армян - это не просто часть прошлого. Это моральный и экзистенциальный фундамент, на котором держится армянская государственность. Это тот самый нерв, который соединяет армян всего мира - от Еревана до Лос-Анджелеса, от Марселя до Бейрута. Это то, ради чего сохранялось чувство нации в годы безгосударственности.

Но теперь этот фундамент размывают - шаг за шагом, осторожно, но методично. Сначала - «отделим историю от политики». Потом - «давайте не раздражать Турцию». Потом - «может быть, не стоит больше настаивать на международных признаниях».

А дальше  тишина,  в которой погибает память. Парадокс: именно путинская Россия, сама погруженная в исторический ревизионизм и культ лжи, сегодня указывает Армении на её измену собственной памяти.

Но это не делает саму проблему менее реальной. Стыд и страх как инструменты политики. Руководство страны во главе с Николом  действует с удивительным хладнокровием.

Она словно решила стереть все, что напоминает о национальном достоинстве. После позорной и трагической сдачи Арцаха она словно боится напомнить миру, что у нас есть боль, что есть память, что есть трагедия, с которой нельзя примириться.

Зато в дипломатических кулуарах звучат новые лозунги: «мирная повестка», «нормализация с Турцией», «признание территориальной целостности Азербайджана». И все это - под аккомпанемент лицемерных слов о «новом мышлении». Но на самом деле это не новое мышление, а старая болезнь маленьких государств, которые начинают верить, что ради внешнего спокойствия можно пожертвовать внутренним достоинством.

История учит: те, кто стирают собственную память ради компромиссов, в итоге теряют и память, и государство. Сдача Арцаха - начало конца. Но за последние пять лет  Армения переживает не только территориальное поражение. Она переживает кризис идентичности. Потеря Арцаха стала ударом не только по армянскому национализму, но и по самой идее армянства как сообщества, способного защищать свои ценности.

И власть, вместо того, чтобы восстановить эту связь, предпочла сломать даже то, что ещё держало общество вместе  - общую память. Потеря Арцаха стала для Пашиняна не трагедией, а инструментом. Он использует ее, чтобы окончательно деморализовать народ, внушить, что «всё это прошлое не стоит новых жертв», что нужно «жить миром» - даже если этот «мир» стоит унижения и забвения.