Андреас Гукасян: «Саргсян знал, что Армению ждет война, поэтому создал хороший повод для передачи власти Пашиняну»

ПОЛИТИКА - 22 Ноября 2020 - 18:08  |  Просмотров - 4009

Андреас Гукасян — один из лидеров армянской оппозиции со времен президентов Кочаряна и Саргсяна. Учредитель медиахолдинга «Радио Ай». Кандидат в президенты Армении на выборах 2013 года. С 2016 по 2018 год — политзаключенный, вышедший на свободу сразу после апрельской революции, после прихода к власти Никола Пашиняна.

— В какой момент он (премьер-министр Армении Никол Пашинян - ред.), по-вашему, совершил ошибку? Когда не начал с первого дня у власти тратить весь бюджет Армении на оборону? Когда вступил в войну, вместо того чтобы сразу сдаться и сохранить четыре тысячи жизней? Когда сдался, чтобы сохранить 25 тысяч жизней?

— Он совершил ошибку в тот момент, когда пошел на сделку с Сержем Саргсяном, приняв у него власть, и когда дал тому гарантии неприкосновенности. Все остальное — это уже следствие.

— Разве не армяне выбрали Пашиняна лидером во время апрельской революции 2018 года?

— В Армении многие воспринимают апрельскую революцию совсем не так, как ее воспринимают, например, в России. Это был, скорее, трансфер власти. Саргсян в 2018 году знал, что Армению ждет война, поэтому создал хороший повод для передачи власти Николу Пашиняну, одновременно перекладывая на него огромную ответственность. Пашинян обрадовался, уцепился за власть, но забыл, где бывает бесплатный сыр. Теперь он сидит в мышеловке.

— Что значит «пошел на сделку»?

— Вы помните, откуда взялся Серж Саргсян? Из КГБ Азербайджанской ССР. Российскому руководству было с ним, конечно, удобно. Роберт Кочарян тоже пришел из этих структур. И Никол Пашинян — человек от МВД. Карьеру журналиста он начинал под покровительством МВД и в тесной связи с бывшим министром внутренних дел Армении Вано Сирадегяном. Тем самым, которого в 1990-е годы обвиняли в том, что в милиции под его руководством действовала организованная группа киллеров. До 1999 года Армения занимала первое место в мире по числу политических убийств. И эти убийства до сих пор остаются не раскрытыми. А Никол Пашинян публично не раз говорил, что очень уважает Вано Сирадегяна.

— Сирадегян исчез и был объявлен в Армении в розыск в 2000 году, Пашиняну было 25 лет. Так вы любого журналиста, который занимается криминальными темами, обвините в том, что он агент охранки. Почему вы уверены, что в 2018-м кто-то заключал с ним сделку?

— В апреле 2018 года люди были так рады отставке Саргсяна, что не заметили того, что случилось сразу после нее. Республиканская партия, которую возглавляет Саргсян, не обязана была голосовать в парламенте за Никола Пашиняна, но она сделала его премьер-министром. Потом охрана Саргсяна стала охраной Пашиняна. Начальник охраны остался на прежнем месте, весь аппарат остался. Серж Саргсян остался на правительственной даче — и они жили бок о бок, в соседних коттеджах: свергнутый президент и вновь назначенный премьер-министр.

За время правления Сержа Саргсяна в Армении практически все судьи были назначены им. Пашинян много говорил о судебной реформе, но все эти судьи остались на местах. Поменялся ли у нас генеральный прокурор? Нет, остался тот же, что был при Саргсяне. Может быть, поменялся председатель избиркома, при котором избирателям прямо перед входом на участки платили по 20–30 долларов за голос? Нет. И десятки чиновников, которые работали на режим, продолжают работать сейчас.

Пашинян обещал вернуть в казну коррупционные средства предшественников, это были его слова во время выборов — о том, что он вернет украденные два миллиарда долларов. Но он не смог этого сделать, потому что сами условия передачи ему власти сводились как раз к тому, что эти два миллиарда останутся у тех, кто их украл.

В этом и есть смысл операции «преемник»: каждый уходящий руководитель должен быть защищен от того, что с него спросят за то, что награбил.

А если бы Пашинян сделал то, что обещал, он смог бы мобилизовать полученные средства на повышение обороноспособности страны.

Все это постепенно подрывало в Армении то доверие к Пашиняну, которое испытывали люди в апреле 2018-го. Кстати, и уголовные преследования, которые начались при Саргсяне, продолжаются.

— Я знаю, что преследования коснулись и вас, вы два года провели в тюрьме.

— Год и девять месяцев. Дело было сфальсифицировано на основе показаний лжесвидетелей-полицейских, и все понимали, что оно сфальсифицировано. В 2018 году меня отпустили на свободу, но дело не прекратили. А теперь судьей по моему делу назначен сын начальника охраны Сержа Саргсяна. Скажете, что это стечение обстоятельств? Такие «стечения» на протяжении двух с половиной лет и подрывали доверие к Николу Пашиняну. Его ведь в 2018 году общество восприняло с большой надеждой — как человека, от которого можно ждать и политических преобразований, и улучшения экономической ситуации. Но время показало, что ожидания не оправдались.

— Все эти претензии к Пашиняну звучали в Армении до 10 ноября? Или их припомнили только после подписания заявления о прекращении войны?

— Звучали, конечно. Утрата доверия — это процесс, и этот процесс постепенно шел. И многие политические силы спокойно готовились к следующим выборам. Мы понимали, что на выборы пойдем с той же самой системой фальсификаций, потому что избирательная комиссия осталась та же, прокуратура, суды и полиция те же. Тем не менее мы понимали, что нормальный шанс исправить ситуацию — следующие выборы.

— Что теперь изменилось?

— После капитуляции происходят совсем другие процессы. Никола Пашиняна обвиняют в том, что он участвовал в сговоре, что он — предатель.

— Почему его не благодарят за то, что прекратил войну, сохранив тысячи жизней армян?

— Кому вы верите? Вы верите тому, что говорит Ильхам Алиев? Может быть, вы верите Владимиру Путину? Или Николу Пашиняну? Какую информацию получали мы все — в условиях информационной войны? Мы до сих пор не знаем, сколько людей погибло на этой войне. Нам долго говорили, что погибла тысяча человек. Но мы понимали, что, видимо, больше, потому что какое-то количество убитых осталось на захваченной территории. Но сегодня нам уже говорят о четырех тысячах.

Новая газета